Москва пуста, как брошенная банка.
Лежит в снегу, блестит на куполах,
Безлюдные ордынки-якиманки,
И пыль в паркетных вытертых полах.
Не слышно звона городских трамваев,
Не ловит слух шаги из-за угла,
Нет запаха печеных караваев,
Во вьюшках бьется стылая зола.
Москва сбегает от себя на волю,
Своих матросов отпустив в кабак.
Чтоб зализать кровавые мозоли
Для будущих авралов и атак.
Москва лежит, как загнанная лошадь,
Роняя кровь из трепетных ноздрей
На Красную безжизненную площадь,
Чтобы была она еще красней.
И белый снег на белые колени
Зима кладет, без меры, наугад.
И гонит в мир псалмы священной лени
На белых храмах сточенный набат
И белый лист моих предначертаний
Взял маршал Жуков бронзовой рукой
И удивился. Ты ли это, Таня?
Я представлял тебя совсем другой...
А я и есть теперь совсем другая,
Не больше смысла, чем в иных других.
Немного не дошедшая до края,
Живущая по сроку за двоих...
Как будет завтра - глупые вопросы.
Все будет вновь, никто не виноват.
На борт вернутся пьяные матросы
Кляня с похмелья бьющего в набат.
Москва натянет удила и жилы.
Вставай, по коням, ночь или полночь.
Я удивлюсь, что мы доселе живы,
И до полудня пригубляю скотч.
11.01.15
