Сегодня вокруг нашего бетонного корабля все позелено и стало пускать ростки. И снег, и ветер и звезд ночной полет, а природа идет по графику. ДолжнО зеленеть, стало быть - будет. Настроение у всех нас заметно улучшилось, нагрузка спала. Я выбиваю жучков и пыль из своего кресла, прежде чем выкатить его на крыло мостика. Можно было бы напрячь и Сыча, но он уже занят другими, не менее полезными делами. Сверху я вижу, как тройки проводят тренировки на слаживание, глаз подмечает косячки даже на таком расстоянии. Но это все преходяще, я сама себя помню в первые недели в горах, в стволе автомата земля была до самого газоотвода от неумения падать и вести оружие. Наша теперешняя подготовка, я уверена, вызовет снисходительную улыбку у того же wolf-engrave, но нам наотрез отказали в более продвинутых инструкторах, типа - неучтенная статья расходов (читай, вы не спецназ, вы кладовщики, вам ненада). Козлы, даж сил нет сердиться на них, и я вымещаю все зло на жучках из кресла, уютно зимовавших в поролоне. Рука у меня сегодня тяжелая и жучки это чувствуют.
[Весна.]Кресло отчищено и я окуриваю его дымом осиновых щепок, положив их в старое ведро и прикрыв от ветра куском брезента. А то дух казармы не желает выветриваться. Уселась я на мостике, угнездилась, закурила - красота, да и только. Процессы все идут, причинно-следственные связи в норме и сцепление с реальностью полное. В бинокль я наблюдаю поля, лесочки и прочий пленер, все пасторально и спокойно, как-будто и нет никакой войны. Тройки закончили упражнения и построились на обед, мне же даже лень пошевелиться, настолько глубока нирвана. Однако, практика учит нас тому, что если все идет хорошо, стало быть, вы чего-то не замечаете... Снова поля в сетке бинокля. По полю с юго-западной стороны идет человек. Без ружья. Подкручиваю резкость и вижу, что идет он в нашу сторону и это женщина.  Я начинаю мурлыкать под нос Ахматову Цветаеву, вот это: "Хочу у зеркала, где муть и сон туманящий, я выпытать, куда Вам путь, и где пристанище...", следя за ней. Сомнений нет, она идет к нам, женщина с короткой стрижкой, шатенка, под метр восемьдесят, в дорогом укороченном пальто, на плече обьемная кожанная сумка. Походка ее, странная, журавлиная, с рывками. Городская обувь вязнет в глиноземе поля, заставляя ее вытаскивать ноги резкими движениями сердитой птицы. Но она приближается. С этой стороны у нас нет прохода, но она, кажется, не догадывается об этом. Через минуту ее замечает секрет на опушке леса, там, где кусты подходят вплотную к пашне.

- "База, это пятый, в секторе движение, один гражданский, прием."
- "Молодец, пятый, вижу, принято. Сидеть на месте, не проявляться, высылаю патруль для перехвата."
- "Есть, понял, не проявляться".

Ну что же, торпедная атака. Щелкаю кенвудом на оперативный канал. "Питомцев, слушаю" - раздается бодрое жевание с хрустом. "Труба зовет, товарищ капитан, посторонний в третьем секторе, на поле, идет на нас, надо перехватить."

Две тройки пулей вылетают из столовой и с ними Питомцев, на ходу жующий сдобную булочку с изюмом. Вот же хомяк, прости Господи... Через пять минут они покидают тамбур и бегом скрываются в подлеске. Женщина устало перевесила сумку на другое плечо и остановилась, глядя из-под руки на наш периметр. Потом качнулась вперед и двинулась дальше. Настырная, ничего не скажешь. Спустия малое время слева от нее и чуть позади из кустов вылетают две тройки и развернувшись широким полукругом, блокируют незнакомку. От удивления женщина оборачивается, роняет сумку на землю. Питомцев пару секунд стоит за своими солдатами, потом, нелепо вскидывая ноги, бежит к женщине, разводя руки в стороны. Вот же дурень, что он делает... Что все это значит..? В бинокль я вижу, как капитан обнимает женщину, они долго, долго целуются. Солдаты опускают оружие. Ну что за дешевый кинематограф, аж скулы сводит. И тут на все это зарядил дождь, нормальный такой, крупный, увесистый. Он почти скрыл от меня идиллическую картину из цикла "А зори здесь тихие", но я и так знала, что происходит. Вот Питомцев срывает тужурку, накидывает на незнакомку, поднимает ее сумку с земли и влечет ее за талию к подлеску. Тройки автоматически занимают авангард и тыл и вся кавалькада герцога Букингемского движется к нам в шато. Пошла встречать.

Дальше предбанника я ее не пустила, не положено. Вся мокрая, с размытым косметическим камуфляжем, незнакомка тем не менее выглядела достойно, выделяясь на фоне пейзажа некоей аристократической северной бледностью и чертами лица, свойственными статуям Петродворца. Плавные движения, усталые, но ровные плечи, тонкие запястья и пальцы скрипачки - сухие, твердые, с минимальными ногтями. Лена. Лену к нам направили от трассы окрестные сельчане, через Киев в Магадан, по округе в 6 километров, видимо, приняв ее за американскую шпионку. Махнули рукой, мол, вон там база, идите, она и пошла. По азимуту. Хорошо, что весна. Лена приехала к капитану Питомцеву, потому что давно и долго любит его, приехала из самой Гатчины. Раньше папа был против брака Лены и капитана, но папа преставился недавно и теперь нет преград для счастья. Лена курить не стала (здоровый образ жизни +), а я вышла на дождь, оставив с ней дежурного сержанта.

Поздравить Питомцева вышли все, капеллан, Шеф, ну и я тоже. Свадьбу решили в соседней деревне играть, потому как в городе далеко и долго, да и до отпуска кто капитана отпустит надолго? А им уже не терпится, по глазам видно. Глядя на удаляющуюся Ауди с молодоженами, я спокойно докурила. Сигарету затушила в луже и, завернув в газетку, убрала в карман. Курить на первом посту категорически запрещено.