Простите. Опять все валю на вас. Но не писать не получается.
Поля. Поля. Им нет предела,
Как белому бинту. Брусника крови,
Впитанная в бязь.
Покуда наша цепь не поредела,
Не взмыла в высоту,
мы мерзлую грызем штыками грязь.
Как хлеб она. И комья чернозема.
Перед собой выкладываем
В ряд.
И нас уже давно забыли дома.
И в черных списках
черный наш отряд.
Уже давно. С начала отступленья.
И не отмыть ни знамя,
Ни чело.
Мы их атаку ждем до исступленья
Пока нас снегом в ноль
Не занесло.
Нас было двадцать. Утром.
Девятнадцать. И лейтенант,
В бреду зовущий мать.
Потом мы взяли этот нищий
Хутор.
И поняли, как трудно
Умирать.
Теперь нас десять. Вместе
С лейтенантом, и мать его
невидимая с ним.
И он смеется, слыша дома вести,
Следя глазами, как
Уходит дым
Горящего измазанного “Тигра”
Перед траншеей в каше
Из кишков..
Осталось трое. Нам уже не выиграть.
На кон поставив
Дюжину вершков.
Ища в карманах мелочь... И патроны.
Трясутся руки. Матерное
Слово.
И снежный пепел нас тобой хоронит.
У вплавленного в землю
“Дегтярева”.
12.01.16 г.
наверное, мне пора вызывать доктора. Потому что откуда это пишется, я не знаю.
